Но район действий неприятеля известен, возможная средняя скорость передвижений просчитана, с направлением не совсем ясно, однако это уже не страшно. Выпустить птичек перед самой операцией, чтобы окончательно определиться с роковым ударом — и все. Никуда дикари не денутся.
Технические службы продолжали работу, и рапорты стали превращаться в доклады о готовности. Наземная часть тоже не подкачала. Малые боевые машины, обычно несшие полицейские функции в Хитхане, приводились в боевое состояние, лишь неясно было, стоит ли пускать их в ход, когда все дело можно решить массированным ударом с воздуха? Мозг подумал, перебрал все возможные варианты, прикинул расстояния и в конце концов решил оставить наземную технику в резерве. По всему выходило, что вторгнувшиеся будут разгромлены наголову, а если кто-то и уцелеет, то сверху их найти будет гораздо проще, чем прочесывая местность, так сказать, по земле.
Наконец, штурмовики смогли покинуть ангары, и тягач потащил одну машину за другой к взлетной полосе. Дальше в пределах аэродрома они уже двигались самостоятельно. Заодно шла последняя предстартовая проверка, и в заключение машины выстроились по звеньям, звенья собрались в эскадрильи, и наступило ожидание.
Разведчики устремились в полет с рассветом. Сама подготовка завершилась ночью, но мозг решил, что дневной налет будет гораздо более эффективным, чем ночной.
Толстые туши штурмовиков с подвесками ракет терпеливо ждали команды на взлет. Электронике несвойственны нервы, ждать — так ждать.
71
Для дневки Бхан опять выбрал лес. Только на этот раз он был гораздо более обширным и густым. После соединения с основными силами глава похода развил свои новые идеи о скрытности и маскировке, и теперь войско было разделено на три части. Одна из них вместе со Стетом оставалась на захваченном участке границы и должна была пресекать возможные попытки отбить заставу, а также — пропускать снаружи всех, кто захочет присоединиться к великому делу отмщения. Две других тем временем разными путями шли к устоявшему перед первым наскоком поселку. Плюс — во все стороны отправились небольшие группки разведчиков, в чью обязанность входил не только поиск противников и его защитных устройств, но и мест, где могли бы жить самовольно поселившиеся в Благодатных Землях люди. Что таковые имеются, было известно, но вот где?
Каким бы ни был бесстрашным воин, он нуждается в пище. Следовательно, надо обязательно обнаружить былых соплеменников и договориться с ними о поставках продовольствия. Да и местность они должны знать намного лучше, могут послужить в дальнейшем проводниками. Пусть людей заставила прийти сюда нужда и безземелье на родине, вряд ли они успели воспылать нежными чувствами по отношению к хозяевам Благодатных Земель.
Элостяне могли сколько угодно уповать на неприступность границ. На практике отдельным людям время от времени удавалось преодолеть всяческие хитрости, а в паре мест даже существовали особые тропы, использовавшиеся контрабандистами в их темных делах. Беда была лишь в том, что те пути были достаточно узкими и недоступными для больших отрядов. Пролегали они исключительно в горах, где все лазейки не перекроешь при всем желании, и человек ловкий и удачливый как-нибудь да пройдет.
Может, и смотрели владельцы пустующих земель на подобные тропы сквозь пальцы, мол, армию там не проведешь. И как-то было им невдомек, что возникшие небольшие поселки вполне могут быть использованы в качестве поставщиков продовольствия для сил вторжения, а при случае и для их пополнения.
Как тут не вспомнить места по другую сторону границы! Одно селение за другим, а тут — сплошное безлюдье. Бхан еще перед рейдом набрал большие запасы продуктов, только ведь лишняя кладь поневоле задерживает движение, сковывает отряд, является несомненной, но неизбежной обузой. Но сколько же можно всего тащить? Надо срочно найти хоть кого-то, обустроившегося здесь и успевшего создать запасы.
Тем и отличается хороший полководец от плохого, что заранее обдумывает планы на несколько шагов вперед. Главным Бхан полагал устроить противнику реванш, но не забывал, что война на этом не закончится, и сражений хватит на несколько лет. Соответственно, готовиться к ним надо непрерывно и не упускать из виду ни одной мелочи.
— Там леталка! — чей-то возбужденный голос прервал размышления предводителя.
По лесу уже начиналось движение. Те, кто не спал, тянулись к оружию и вслушивались в доносящееся с небес характерное тарахтение. Кое-кто уже двигался к полянам или опушке, чтобы изловчиться, подловить момент и спустить крылатого соглядатая с небес на землю.
— Не стрелять! — во всю мощь легких заорал Бхан, и его приказ тут же подхватили многие, передавая его дальше. — Замереть, олухи! Нас здесь не обнаружат!
Лес и впрямь был настолько густой, что спрятаться под его пологом было проще простого.
— Сбить ее — плевое дело, — пробурчал один из пулеметчиков, со своим расчетом расположившийся рядом со штабом.
— Сказано — не стрелять! — повторно рявкнул Бхан. — Кто обнаружит себя, убью!
— Правильно, — кивнул проснувшийся Борес.
Именно он потратил немало времени, чтобы убедить главаря: важна не только полученная где-то далеко картинка, сам факт исчезновения летающего ока мгновенно анализируется, и район берется на заметку.
Но даже привычным ко всему воинам было неприятно прятаться под деревьями и гадать — увидят их или нет?
Крылатый разведчик довольно долго кружил над лесом, однако затем звук мотора стал удаляться, и многие вздохнули с облегчением.
Провели их! Пусть теперь ищут, где хотят! Зато удар в итоге получится внезапным.
— Только бы Джан не подвел, — чуть скривил губы предводитель. — Все-таки горяч он бывает.
— Будем надеяться, — Борес уже был мыслями где-то далеко. Очевидно, в управляющих цепях электронных мозгов вражеской обороны.
— Тихо! — встрепенулся Бхан.
Где-то очень далеко, на самой грани слышимости, прозвучала очередь из крупнокалиберного пулемета. Затем — еще одна, и все стихло.
— Я же предупреждал! — Бхан в гневе стукнул кулаком по подвернувшейся большой ветке. — Предупреждал! Я ему покажу!
Еще никто не ведал, что это желание предводителя, всегда славившегося твердостью своего слова, так и останется невыполненным. Наказывать вторую половину отряда за совершенную ошибку будут другие. И наказание выйдет намного более суровым, чем это сделал бы командующий.
Кто из полководцев станет уничтожать собственные войска? Никто…
Глава 21
72
Мы провели в городе больше двух недель. Довольно спокойных, в том смысле, что никаких тревог и боев за весь промежуток не было и не намечалось. Мы даже стали потихоньку заниматься обычными армейскими делами в виде разнообразных учений. Не по полной программе, все же обстановка заставляла быть настороже, но все-таки…
Взятых с собой продуктов хватало, а когда подчиненные Плужникова сумели каким-то образом запустить обнаруженную ими старую насосную станцию и даже наладить фильтр для воды, житье стало довольно безбедным и мало чем отличалось от лагерного. Разве что роты по-прежнему располагались далеко одна от другой, и соответственно, были возможны некоторые вольности, которые так любят солдаты в любом походе.
У нас даже брага имелась, хотя и не так много. Но позволить себе настоящие посиделки мы все равно не могли, а несколько раз и по чуть-чуть — не страшно.
Местные заявились дня через два. Задолго до города к ним присоединилась наша разведрота, взяла их под охрану во избежание повторения трагедии, но нападений не было, и предосторожность оказалась излишней.
Можно сказать, я впервые увидел аборигенов. Во всяком случае, живых. Они приехали на таких же машинах, какие стояли разбитые и расстрелянные на улице. Вернее, развалины были давно убраны, трупы — аккуратно помещены в цинки. Явившихся было человек тридцать, примерно поровну мужчин и женщин. Что поразило сразу — все они были чем-то похожи. Вроде бы возраст разный и пол, но было в них нечто общее, этакая смесь презрения к миру и в то же время растерянности, и еще что-то, чему я сразу не сумел найти определения. Даже одежда была более-менее одинаковой: свободные шорты до колена и свободные же рубахи. Разве что несколько отличались цвета, да и те более-менее находились в одной яркой гамме. Красные, зеленые, желтые…
С нами аборигены не общались. Я не говорю о командовании. Но мы, простые солдаты и офицеры, для местных словно не существовали. Прямо скажем: было очень неприятно чувствовать подобное отношение к себе, и, наверно, хорошо, что видели мы приезжих всего несколько раз.
Полк представлял собой сборище молодых мужчин, но почему-то почти ни у кого не возникло желания «подкатить» к какой-нибудь из местных бабенок, и виной этому был не только языковой барьер. Могли бы вести себя чуточку почеловечней, все-таки мы их защищали от врагов.
